Не воз­дрем­лет хра­ня­щий тебя

Не две ли малые пти­цы про­да­ют­ся за асса­рий? И ни одна из них не упа­дет на зем­лю без [воли] Отца ваше­го; у вас же и воло­сы на голо­ве все сочте­ны; не бой­тесь же: вы луч­ше мно­гих малых птиц. (Матф.10:29–31)

Вме­сте с лютой зимой и без­до­рож­ной вес­ной кон­чи­лись дол­гие уны­лые вече­ра. Самое вре­мя было вид­ной дере­вен­ской девуш­ке Сте­ше отпра­вить­ся в сосед­ству­ю­щее селе­ние на моло­деж­ное гуля­нье. Доро­га вела ее через неболь­шой лесок. Она шла, вды­хая цве­те­ние, меч­тая о сво­ем обыч­ном деви­чьем счастье.

Хоро­ше­го настро­е­ния добав­ля­ла обно­ва, справ­лен­ная мами­ны­ми забот­ли­вы­ми рука­ми. Наряд­ное пла­тье из зале­жав­шей­ся мате­рии было пер­вым не латан­ным, не с дру­го­го пле­ча пере­кро­ен­ным, а нове­хонь­ким, по послед­ней мест­ной моде отде­лан­ным. Жизнь ему про­чи­лась дол­гая, отно­ше­ние — осо­бо акку­рат­ное и забот­ли­вое, пото­му как на сле­ду­ю­щую обно­ву и не зага­ды­ва­лось. Впер­вые наде­тое, дава­ло оно необъ­яс­ни­мую радость новиз­ны. Под­пе­вал этой радо­сти, обла­чен­ный в новую зелень, лесок. От жиз­ни самой жда­лось девуш­ке чего-то ново­го и прекрасного.

Во все это свет­лое, неиз­вест­но отку­да, чер­ным пят­ном ворвал­ся гряз­ный зарос­ший мужик с лоша­дью и теле­гой. Он появил­ся так неожи­дан­но, что меч­та­тель­ни­ца не сра­зу при­ня­ла его за реаль­ность. Гру­бая рука боро­да­то­го бро­дя­ги с мел­козлоб­ны­ми глаз­ка­ми намо­та­ла русую Сте­ши­ну косу, как канат дру­гая — про­гу­ля­лась по телу моло­дой девуш­ки, скольз­ну­ла в ото­гну­тое голе­ни­ще бро­дя­жье­го сапо­га и ост­рым желе­зом ножа при­ло­жи­лась к хруп­кой шее. 
Девуш­ка поня­ла, что сей­час будет с ней. Страх пуль­си­ро­вал в венах и где-то в глу­бине ее кри­чал: “Спа­си, сохра­ни, избавь меня, — послед­нее, — Боже”, — вырва­лось наружу.

— Пик­нешь — убью, — ото­звал­ся тут же хрип­лый голос. Зло­дей раз­мо­тал косу с огром­но­го сво­е­го кула­ка, на запястье наки­нул вож­жи пет­лей крепкозатянутой.

Сте­ши­ны гла­за с ужа­сом сле­ди­ли за гряз­ны­ми потрес­кав­ши­ми­ся паль­ца­ми. Тут вдруг ей о пла­тье поду­ма­лось (в такую-то мину­ту). Жаль новень­кое стало.

— Пого­ди, злы­да, — недав­нюю угро­зу пом­ня, зашеп­та­ла Сте­ша, — завла­дел ты мною неис­про­шая, не сохра­нить мне себя. Поз­воль пла­тье сохра­нить. Дай сни­му его сама, в сто­роне поло­жу. Тебе же без него спод­руч­нее мерз­кое дело свое править.

Насиль­ник поду­мав, кив­нул, пока­зы­вая согла­сие. — Гля­ди, толь­ко, ежель чего, настиг­ну вмиг, и — убью.

Мел­кие глаз­ки при­сталь­но сле­ди­ли за ней. Лошадь тоже повер­ну­ла мор­ду в ее сто­ро­ну. Сте­ша ото­шла неда­ле­че, посто­я­ла чуток, силы послед­ние соби­рая, и — задра­ла подол.

Кобы­ла, напу­ган­ная мельк­нув­шей тряп­кой, рез­ко рва­ну­ла и понес­ла … Бро­дя­га, вож­жой пет­ле­ван­ный, от рыв­ка тако­го нож в соб­ствен­ное тело воткнул, да — за ней, тру­пом зем­лю мести.

Забыв обра­до­вать­ся избав­ле­нию, бро­си­лась и Сте­ша бегом от места лес­но­го к дому род­но­му. Пока она добе­жа­ла, там уже народ у лоша­ди с теле­гой и мерт­ве­цом собрал­ся. Рас­ска­за­ла девуш­ка, сле­за­ми моясь, о при­клю­че­нии своем.

Мужи­ки дере­вен­ские после огля­де­ли мерт­во­го, доку­мен­тов при нем не нашли, осо­бо­го тоже ниче­го. Так и до поры сей неиз­вест­но, что за чело­век сги­нул. Толь­ко на ремне бар­хат­ный чер­ный мешо­чек (вро­де кошель­ка) бол­тал­ся пустой. Его Сте­ша для памя­ти себе попросила.

… Его пере­би­ра­ла в руках, вспо­ми­ная эту дав­нюю исто­рию, Сте­па­ни­да холод­ным зим­ним вече­ром, голод­ным воен­ным годом.

И что память ста­рое вско­лых­ну­ла вдруг? Уж лет сколь­ко про­шло. И все у нее сла­ди­лось как меч­та­лось: замуж вышла, домом обза­ве­лась, детей наро­жа­ла, под­рас­та­ют теперь русо­го­ло­вые. Сху­да­ли толь­ко замет­но. Нын­че голод­но всем.

Об Изба­ви­те­ле сво­ем Сте­па­ни­да и дня не забы­ва­ла, бла­го­да­ри­ла Бога каж­до­днев­но и детей к тому же при­уча­ла. В их глу­бин­ке без­до­рож­ной обыч­ное дело было молиться.

Этот памят­ли­вый вечер как обыч­но собрал семью Сте­па­ни­ды на молит­ву. Дет­ские голо­са бла­го­да­ри­ли Бога за про­жи­тый день, про­си­ли спо­кой­ной ночи и креп­ко­го сна. Млад­шень­кий про­сил “хлеб­ца”. Теперь они спа­ли. А Сте­ши­но серд­це щеми­ло и боле­ло о них. Голод­но, дом совсем пустой, даже мыши исчез­ли, не нахо­дя крошек.

Вот и вспом­ни­лось ста­рое, как Бог тогда убе­рег, и сей­час не оста­вит на смерть голод­ную с детьми малы­ми — вери­лось ей.

Коле­ни кос­ну­лись пола, руки сомкну­ли зам­ком чер­ный бар­хат­ный мешо­чек, губы понес­ли из серд­ца Богу предназначенное …

Устав­шей, но поня­той, а пото­му — счаст­ли­вой, забы­лась Сте­па­ни­да корот­ким сном, выро­нив из руч­но­го зам­ка мешо­чек на пол.

Новым утром с новы­ми сила­ми Сте­ша бод­ро при­ня­лась за мно­го­чис­лен­ные дела. Пустые шкаф­чи­ки и пол­ки не сму­ща­ли ее, гру­сти не вносили.

Утрен­няя при­бор­ка под­хо­ди­ла к кон­цу. Сте­ша под­ня­ла раз­бой­ни­ков коше­лек, слы­ша звук рву­щей­ся тка­ни. Так и есть: ста­рый гвоздь, тор­ча­щий из пола, на кото­ром “ноче­вал” коше­лек, рас­по­рол его, открыв внут­рен­ность бле­стя­щую золо­том пяти ста­рин­ных монет…

Как же там пода­рок такой зата­ил­ся до сро­ка на виду у всех? Сколь­ко раз тере­би­ла она в руках сво­их кошель этот, сти­ра­ла его, гостям пока­зы­ва­ла, дети игра­ли им… А вот толь­ко когда откры­лось сокровенное.

… Низ­ко повис­ли сумер­ки над домом засне­жен­ным. К нему под­ка­ти­ли сани за ста­рой кол­хоз­ной кля­чей, выпро­шен­ной Сте­па­ни­дой у пред­се­да­те­ля для “важ­ной” поезд­ки в “Центр”.

Еле­на Шилижинская

Рас­сказ напи­сан по реаль­ным событиям