Впе­чат­ле­ния о крещении

Быва­ют в жиз­ни собы­тия, кото­рые слож­но объ­яс­нить дру­гим. Или про­ис­хо­дит то, о чем труд­но рас­ска­зать, в кото­рые даже само­му вник­нуть до кон­ца невоз­мож­но. Я попро­бую поде­лить­ся с вами впе­чат­ле­ни­я­ми о моем кре­ще­нии. Но, читая это, пожа­луй­ста, учи­ты­вай­те, что мой разум был не более, чем наблю­да­те­лем это­го таин­ства. Хоро­шее сло­во «таин­ство», даже от его зву­ча­ния веет какой-то зага­доч­но­стью и тор­же­ствен­но­стью. Посмот­рим в сло­ва­ре, что оно обо­зна­ча­ет: «Таин­ство (лат. Sacramentum) – есть свя­щен­но­дей­ствие, в кото­ром веру­ю­щим сооб­ща­ет­ся под види­мым обра­зом неви­ди­мая бла­го­дать Божия.» Под види­мым обра­зом неви­ди­мая бла­го­дать. Это имен­но то, что про­ис­хо­ди­ло со мной в вос­крес­ный день 27-го сен­тяб­ря 2009 года.

Взгляд оста­нав­ли­ва­ет­ся на мело­чах. Види­мое – это: кра­со­та укра­шен­но­го зала бого­слу­же­ний, наши белые одеж­ды, лица и улыб­ки людей. Но это – пер­вый уро­вень вос­при­я­тия, на вто­ром уровне – непре­хо­дя­щее ощу­ще­ние тор­же­ствен­но­сти, чув­ство Божье­го при­сут­ствия, осо­зна­ние (если мож­но при­ме­нять это сло­во к душев­ным пере­жи­ва­ни­ям) огром­ной важ­но­сти момен­та. Ста­ра­ешь­ся все запом­нить и все понять, а чув­ства раз­бе­га­ют­ся, соби­ра­ешь их обрат­но, пыта­ешь­ся ана­ли­зи­ро­вать, но все, что полу­ча­ет­ся осо­знать – это мураш­ки по коже. Ловишь каж­дое сло­во про­по­ве­ди, каж­дое сло­во молитв, испы­ты­ва­ешь еще боль­шее вол­не­ние, пото­му что кажет­ся, что все сло­ва для тебя и про тебя. И, вро­де бы пони­ма­ешь, что ты сидишь, слу­ша­ешь, смот­ришь куда-то, даже что-то гово­ришь, но твой дух где-то не здесь, он где-то там, где очень-очень близ­ко твой бес­ко­неч­но пре­крас­ный Гос­подь. Потом, когда оста­ет­ся до кре­ще­ния мину­ты две, дух начи­на­ет жить соб­ствен­ной жиз­нью, как буд­то молишь­ся Богу без посред­ни­ка-разу­ма, мыс­ли вро­де бы есть, но какие-то совсем несу­ще­ствен­ные. 
 
Как опи­сать чув­ства после кре­ще­ния? Я могу напи­сать, что было счаст­ли­во, холод­но и бес­ко­неч­но спо­кой­но, но это не ска­жет ров­ным сче­том ниче­го. Мой язык беден, а мои душа и дух не уме­ют гово­рить сло­ва­ми. Могу толь­ко ска­зать, что про­шла уже почти неде­ля, но в любой миг сто­ит мне вспом­нить эти ощу­ще­ния, мне хочет­ся сме­ять­ся и петь, я чув­ствую себя в руке Божьей, чув­ствую себя защи­щен­ной от все­го зла, кото­рое есть в мире. 
 
Мне жаль тех людей, кото­рые не испы­та­ли это чув­ство; сво­их неве­ру­ю­щих дру­зей, кото­рые отка­зы­ва­ют­ся от сча­стья, кото­ро­го нико­гда не най­дешь в этом мире. Я чув­ствую, что каж­дый момент моей жиз­ни я про­ве­ду с могу­ще­ствен­ным, веч­ным и вер­ным Богом, что я прой­ду с ним за руку до кон­ца сво­их дней, а когда моя зем­ная жизнь подой­дет к кон­цу, Он про­ве­дет меня доли­ной смерт­ной тени туда, где я смо­гу сла­вить Его веч­но. 
 
Что изме­ни­лось в моей жиз­ни? Види­мая сто­ро­на вопро­са – я оде­лась в белую одеж­ду, меня погру­зи­ли в воду, а потом я ока­за­лась вне её. Это то, что мож­но уви­деть и понять. Вы види­те закры­тую дверь, но не види­те то, что за ней. Мож­но уви­деть погру­же­ние людей в воду, мож­но даже испы­тать какие-то чув­ства по это­му пово­ду, но вы не смо­же­те понять, что за две­рью что-то есть, вы не смо­же­те раз­гля­деть, что за ней. Для это­го нуж­но посто­ять духом на поро­ге две­ри, по одну сто­ро­ну кото­ро­го – этот мир и ваше тело, а по дру­гую – Бог. Тогда вы пой­ме­те, что через види­мое про­ис­хо­дит неви­ди­мое, несрав­нен­но более важ­ное. Неви­ди­мое же было сле­ду­ю­щим: я обе­ща­ла Богу доб­рую совесть, а вза­мен Он даро­вал мне свою бла­го­дать. И, конеч­но, это было самое выгод­ное согла­ше­ние, кото­рое толь­ко мож­но было себе пред­ста­вить. 
 
Я бы хоте­ла посвя­тить это­му само­му важ­но­му собы­тию в моей жиз­ни вот такое неболь­шое стихотворение-молитву:

Призри на нас, мы в белом пред Тобою,  Мы в этот день волнуемся до дрожи,  Мы обращаемся к Тебе с мольбою,  Нам помоги принять крещенье, Боже.    Очисти нас, мы так хотим скорее  С Тобой в завет вступить, Отец любимый!  Как эта мысль сердца и души греет!  Мы слышим трубы Иерусалима!

Господь, вот мы, прости нас, Всемогущий. Сейчас мы для греха умрем навек, Жизнь новую, взамен той, предыдущей, Получит вновь рожденный человек. И вот, теперь мы приняли крещенье, Мы совесть добрую Творцу пообещали, Казалось бы, всего одно мгновенье, Но целой жизни им положено начало.