Интер­вью с В.А. Бачининым

Пред­ставь­тесь, пожа­луй­ста, чита­те­лям нашей газе­ты. 
Меня зовут Вла­ди­слав Арка­дье­вич Бачи­нин. Я – про­фес­сор, док­тор социо­ло­ги­че­ских наук. Имею более семи­сот печат­ных тру­дов, в том чис­ле более пяти­де­ся­ти книг, осталь­ное – ста­тьи в жур­на­лах и раз­лич­ных изда­ни­ях. Мне не труд­но отве­чать на Ваши вопро­сы, посколь­ку я недав­но давал био­гра­фи­че­ское интер­вью про­фес­со­ру из США. Он соби­ра­ет био­гра­фии веду­щих рос­сий­ских социо­ло­гов и обра­тил­ся ко мне с сери­ей вопро­сов. Спра­ши­вал меня о моей жиз­ни, про­фес­сии, а так­же о том, как я стал хри­сти­а­ни­ном. Это интер­вью опуб­ли­ко­ва­но в мос­ков­ском «Социо­ло­ги­че­ском жур­на­ле», изда­ва­е­мом Ака­де­ми­ей наук. Кро­ме того, в про­шлом году в Санкт-Петер­бур­ге вышла кни­га А.Алексеева и Р. Лен­чов­ско­го «Про­фес­сия-социо­лог», где доволь­но подроб­но осве­ще­ны раз­лич­ные пери­пе­тии моей недав­ней рабо­ты в Ака­де­мии наук. 

Что я могу ска­зать? С дет­ства я имел сугу­бо гума­ни­тар­ные наклон­но­сти. Когда-то, еще перед арми­ей, я сове­то­вал­ся с отцом, какой факуль­тет мне пред­по­честь – фило­соф­ский или фило­ло­ги­че­ский? Отец одно­знач­но выска­зал­ся за фило­соф­ский. Но посту­пать я раз­ду­мал и пошел слу­жить в армию.

Спу­стя два года демо­би­ли­зо­вал­ся в июне, а в авгу­сте уже сда­вал всту­пи­тель­ные экза­ме­ны в Ленин­град­ский госу­ни­вер­си­тет, на фило­соф­ский факуль­тет. Сдал на пятер­ки все четы­ре всту­пи­тель­ные экза­ме­на. Уче­ба дава­лась лег­ко. После вто­ро­го кур­са в зачет­ке пошли одни пятер­ки. Будучи сту­ден­том в тече­ние трех лет под­ра­ба­ты­вал тем, что водил экс­кур­сии в Рус­ском музее. И сей­час раз в год обя­за­тель­но посе­щаю его. Какая-то сила туда вле­чет, хочет­ся опять прой­ти зна­ко­мым марш­ру­том, посто­ять у зна­ко­мых кар­тин, оку­нуть­ся в юность.

После уни­вер­си­те­та пре­по­да­вал в раз­ных вузах. Посту­пил в мос­ков­скую аспи­ран­ту­ру Инсти­ту­та фило­со­фии Ака­де­мии наук. Он рас­по­ло­жен в зда­нии быв­ше­го двор­ца кня­зей Гага­ри­ных на Вол­хон­ке, напро­тив ныне вос­ста­нов­лен­но­го хра­ма Хри­ста Спа­си­те­ля. А в те годы на месте хра­ма, в ворон­ке от взо­рван­но­го хра­ма был устро­ен откры­тый бас­сейн. Даже дове­лось в нем как-то поплавать.

В заоч­ной аспи­ран­ту­ре я, вме­сто четы­рех лет, про­был год с неболь­шим, успев за это вре­мя напи­сать дис­сер­та­цию, защи­тить ее и полу­чить уче­ную сте­пень кан­ди­да­та фило­соф­ских наук.

Спу­стя несколь­ко лет, будучи заве­ду­ю­щим кафед­рой куль­ту­ро­ло­гии, защи­тил док­тор­скую дис­сер­та­цию по социо­ло­гии и стал док­то­ром социо­ло­ги­че­ских наук и про­фес­со­ром. Это было два­дцать лет тому назад. Потом меня избра­ли ака­де­ми­ком Ака­де­мии гума­ни­тар­ных наук.

Пре­по­да­вал, писал кни­ги, ста­тьи, ездил на раз­лич­ные науч­ные кон­фе­рен­ции. Одним сло­вом, вёл обыч­ную жизнь обыч­но­го вузов­ско­го про­фес­со­ра и науч­но­го работ­ни­ка. Пока я тру­дил­ся, неза­мет­но подо­шел пен­си­он­ный воз­раст. Ну и реши­ли с Ната­шей поме­нять жиз­нен­ную модель. Жизнь в Петер­бур­ге очень непро­стая. Мега­по­лис выса­сы­ва­ет из чело­ве­ка все жиз­нен­ные и духов­ные силы. Ста­ли думать и наш выбор оста­но­вил­ся на Ста­рой Рус­се. Сели в авто­бус, поеха­ли в Рус­су. Горо­док нам понра­вил­ся. И прак­ти­че­ски за одни сут­ки ста­ли обла­да­те­ля­ми соб­ствен­но­го дома в нем. Затем регу­ляр­но сюда при­ез­жа­ли, пере­стро­и­ли, под­го­то­ви­ли дом для себя. Теперь живем боль­шей частью здесь, хотя и в Петер­бур­ге у нас все сохра­ни­лось. Но здесь как-то ком­форт­нее – домик, садик, тиши­на, пешие и вело­си­пед­ные про­гул­ки, лет­ние купа­ния в реке. Сло­вом, всё, что нуж­но для нор­маль­ной жиз­ни, в том чис­ле твор­че­ской. По-преж­не­му пишу ста­тьи, рабо­таю над кни­гой. В про­шлом году участ­во­вал в кон­кур­се. Рос­сий­ская ака­де­мия наук, Инсти­тут фило­со­фии и меж­ду­на­род­ный фонд «Зна­ние» объ­яви­ли откры­тый кон­курс фило­соф­ских трак­та­тов на тему «Воз­мож­на ли нрав­ствен­ность, неза­ви­си­мая от рели­гии?» На кон­курс было пред­став­ле­но око­ло 250 работ из Рос­сии и рус­ско­го зару­бе­жья. Моя рабо­та дошла до финиш­ной пря­мой, и я ока­зал­ся в пер­вой чет­вер­ке побе­ди­те­лей, каж­до­му из кото­рых вру­чи­ли пре­мию по 50 тыс. рублей.

Как про­фес­сор стал христианином?

Я нико­гда не пред­по­ла­гал что когда-нибудь ста­ну про­те­стан­том. Когда я был еще школь­ни­ком, то мне попа­да­лись на гла­за газет­ные ста­тьи, где сло­ва «про­те­стан­ты», «пяти­де­сят­ни­ки», «бап­ти­сты» зву­ча­ли как руга­тель­ные, почти как вла­сов­цы или поли­цаи. Совет­ская про­па­ган­да дела­ла своё чёр­ное дело и мил­ли­о­нам людей вби­ва­ли в моз­ги эти желез­ные зано­зы, от кото­рых мно­гие не могут изба­вить­ся даже сейчас.

Внут­ри вузов­ской сре­ды пере­жить хри­сти­ан­ское воз­рож­де­ние почти невоз­мож­но. Абсо­лют­ное боль­шин­ство моих кол­лег, пре­по­да­ва­те­ли, про­фес­су­ра – убеж­ден­ные ате­и­сты, очень тяже­лый, непо­дат­ли­вый мате­ри­ал для духов­но­го воз­рож­де­ния. У этой пуб­ли­ки, обу­ча­ю­щей и вос­пи­ты­ва­ю­щей нашу сту­ден­че­скую моло­дежь, моз­ги настоль­ко дефор­ми­ро­ва­ны нашей без­бож­ной жиз­нью, куль­ту­рой, идео­ло­ги­ей, что она прак­ти­че­ски поте­ря­на для Бога.

Веро­ят­но, и я шел бы про­то­рен­ной ате­и­сти­че­ской дорож­кой, но про­изо­шло нечто непред­ви­ден­ное. То, что невоз­мож­но чело­ве­кам, ока­за­лось воз­мож­но Богу. И хотя с тех пор про­шло уже доволь­но мно­го лет, слу­чив­ше­е­ся до сих пор пора­жа­ет меня сво­ей про­ви­ден­ци­аль­ной силой. Почти у каж­до­го воз­рож­ден­но­го хри­сти­а­ни­на есть свой путь в Дамаск. Моим путем в Дамаск стал ноч­ной экс­пресс Петер­бург-Москва. Если корот­ко, то к Богу меня при­ве­ли два фак­то­ра – это стра­да­ния мате­ри и любовь женщины.

Моя мама, жив­шая в дру­гом горо­де, сло­ма­ла шей­ку бед­ра. Опе­ра­цию сде­ла­ли доволь­но неудач­но, заще­ми­ли нерв, когда соеди­ня­ли кости. И она очень стра­да­ла от болей. И вот одна­жды мне позво­ни­ли в Питер, что, мол, маме пло­хо, и она хочет меня видеть. Ей уже было за 70, и я знал, что любая наша встре­ча может ока­зать­ся послед­ней. Я тогда пре­по­да­вал в уни­вер­си­те­те МВД в Петер­бур­ге, позво­нил на рабо­ту и пре­ду­пре­дил, что уез­жаю. Не меш­кая, поехал на вок­зал. Сел в ноч­ной поезд на Москву.

Отды­шав­шись, пошел полу­чать белье у про­вод­ни­ка. Про­вод­ни­ка не было, а у две­рей сто­я­ла жен­щи­на, кото­рая тоже жда­ла. Вре­мя шло, про­вод­ник не появ­лял­ся. Я неволь­но стал ее рас­смат­ри­вать, посколь­ку она сто­я­ла впе­ре­ди меня. В то вре­мя я был в раз­во­де. Смот­рю, жен­щи­на очень инте­рес­ная, при всех досто­ин­ствах. А носик с гор­бин­кой выда­ет силь­ный харак­тер. Ну, думаю с неко­то­рым уны­ни­ем, такую кре­пость, навер­ное, ни набе­гом, ни оса­дой не возьмешь.

Но потом полу­чи­лось так, что мы раз­го­во­ри­лись. Она ока­за­лась пас­то­ром церк­ви хри­сти­ан веры еван­гель­ской и еха­ла в Моск­ву на меж­ду­на­род­ную хри­сти­ан­скую кон­фе­рен­цию. Ее цер­ковь нахо­ди­лась на Англий­ской набе­реж­ной в Санкт-Петер­бур­ге и я попро­сил­ся прий­ти к ней в цер­ковь, когда вер­нусь. Наут­ро мы вышли из поез­да, вме­сте про­еха­ли немно­го в мет­ро, а потом наши пути разошлись.

Две неде­ли я про­вел с мамой, кото­рой рас­ска­зал об этой встре­че. Вер­нув­шись в Питер, в пер­вое же вос­кре­се­нье пошел на Англий­скую набе­реж­ную. Это ока­зал­ся быв­ший дво­рец Мень­ши­ко­ва, напро­тив при­ча­ла. Нашел зал, смот­рю в дверь – пол­но наро­ду, чело­век сто два­дцать. А на сцене Ната­ша про­по­ве­ду­ет. Я сел в кори­до­ре, а кто-то из слу­жи­те­лей мне пока­зы­ва­ет, мол, захо­ди внутрь. Я зашел, сел, дождал­ся окон­ча­ния, а потом попро­сил у Ната­ши раз­ре­ше­ния ее проводить.

Пошли мимо Иса­а­ки­ев­ско­го собо­ра, Адми­рал­тей­ства, по Нев­ско­му про­спек­ту. Я при­гла­сил ее в кафе. Одним сло­вом, ста­ли встре­чать­ся, я начал ходить в цер­ковь, и через 8 меся­цев мы поженились.

За эти 8 меся­цев я уве­ро­вал, стал хри­сти­а­ни­ном. Это была уди­ви­тель­ная транс­фор­ма­ция. Ниче­го подоб­но­го я преж­де не пере­жи­вал. Что-то очень глу­бо­кое и силь­ное про­ис­хо­ди­ло внут­ри. В дет­стве я был кре­щен в пра­во­слав­ной церк­ви. Но это было совсем дру­гое. Быва­ло, зай­дешь в пра­во­слав­ную цер­ковь, посто­ишь, попро­бу­ешь пере­кре­стить­ся, а рука такая тяже­лая и с таким тру­дом под­ни­ма­ет­ся, как буд­то она чугун­ная. Сло­вом, отно­ше­ния с пра­во­сла­ви­ем не скла­ды­ва­лись. А тут как-то всё так лег­ко про­изо­шло. Не ощу­тил ни малей­ше­го сопро­тив­ле­ния внут­ри себя, все преж­ние заслон­ки как бы сами собой раздвинулись.

Меня, как гума­ни­та­рия, при­вык­ше­го рабо­тать с тек­ста­ми, кни­га­ми, очень рас­по­ло­жи­ло к про­те­стан­тиз­му то обсто­я­тель­ство, что Биб­лия ста­ла для меня настоль­ной кни­гой. Откры­лась воз­мож­ность еже­днев­но общать­ся, рабо­тать с этим вели­чай­шим из тек­стов, воз­мож­ность полу­чать отту­да всё необ­хо­ди­мое для пол­но­цен­ной духов­ной, интел­лек­ту­аль­ной жиз­ни, воз­мож­ность нахо­дить отве­ты на слож­ней­шие вопро­сы, не толь­ко жиз­нен­ные, но и научные.

А в чем ваше слу­же­ние для Хри­ста сегодня?

Откры­лось неве­ро­ят­но огром­ное попри­ще – хри­сти­ан­ско-про­све­ти­тель­ская рабо­та, состо­я­щая в том, что­бы писать кни­ги, ста­тьи, высту­пать на конференциях.

Одна­ко прак­ти­че­ски сра­зу воз­ник­ла ситу­а­ция кон­флик­та. Если преж­де я был свой в уче­ной сре­де, то теперь стал чужим, белой воро­ной. Мне кол­ле­ги гово­ри­ли: будь хри­сти­а­ни­ном в част­ной жиз­ни, а на рабо­те, в сво­их науч­ных тру­дах, пуб­ли­ка­ци­ях будь как все, т. е. оста­вай­ся ате­и­стом. Но внут­ри меня всё вос­ста­ва­ло про­тив тако­го раз­дво­е­ния. Я уже чув­ство­вал, мыс­лил и жил как хри­сти­а­нин, и изме­нять Хри­сту и само­му себе в сво­их рабо­тах никак не мог.

В этих усло­ви­ях, конеч­но же, писать и пуб­ли­ко­вать­ся ста­ло слож­нее. Но чем труд­ней зада­ча, тем она инте­рес­ней. Хри­стос умел нахо­дить язык с раз­ны­ми людь­ми, будь то про­сто­лю­ди­ны, языч­ни­ки или еврей­ские интел­лек­ту­а­лы-фари­сеи, кото­рым палец в рот не кла­ди. Вот для нас обра­зец. Я стал писать хри­сти­ан­ские кни­ги и ста­тьи для науч­ных жур­на­лов, газет, сай­тов. Это ста­ло основ­ным направ­ле­ни­ем мое­го слу­же­ния. Людей на этом попри­ще тру­дит­ся гораз­до мень­ше, чем нуж­но. И я пони­маю, поче­му это так про­ис­хо­дит. Мало кого из гума­ни­тар­ной интел­ли­ген­ции, про­фес­со­ров выс­шей шко­лы и сотруд­ни­ков Ака­де­мии наук Бог про­во­дит таким путем в Дамаск, как меня.

У меня был кол­ле­га, став­ший хри­сти­а­ни­ном в то вре­мя, когда он писал док­тор­скую дис­сер­та­цию по фило­соф­ским вопро­сам логи­ке. Вся его про­бле­ма­ти­ка неожи­дан­но для него пред­ста­ла в его созна­нии таким обра­зом, что он понял: будучи неве­ру­ю­щим, опе­ри­руя ате­и­сти­че­ской кар­ти­ной мира, он не смо­жет спра­вить­ся с инте­ре­су­ю­щи­ми его вопросами.

И он уве­ро­вал, стал читать бого­слов­скую лите­ра­ту­ру, напи­сал дис­сер­та­цию, защи­тил ее, стал док­то­ром наук и про­фес­со­ром. Но такое слу­ча­ет­ся крайне ред­ко и это на моей памя­ти, пожа­луй, един­ствен­ный слу­чай тако­го рода.

Вла­ди­слав Арка­дье­вич, Вы сего­дня пер­вый раз в Хра­ме Хри­ста, поде­ли­тесь, пожа­луй­ста, сво­и­ми впечатлениями.

Впе­чат­ле­ние пре­крас­ное и уди­ви­тель­ное! Это истин­ный храм, вели­ча­вый, тор­же­ствен­ный и стро­гий. Вели­ко­леп­ная архи­тек­ту­ра, заме­ча­тель­ный зал, инте­рьер. Одним сло­вом, самая достой­ная фор­ма для пре­бы­ва­ния здесь Духа Свя­то­го. Здесь нали­цо гар­мо­ния внеш­не­го и внут­рен­не­го. Храм – очаг истин­ной духов­но­сти. Важ­но, что в Рос­сии есть места, где такая духов­ность не иссякает.

В этой свя­зи мне вспо­ми­на­ет­ся одна дав­няя исто­рия. Когда-то, лет два­дцать тому назад, в наших гума­ни­тар­ных нау­ках ста­ло мод­ным рас­суж­дать на темы духов­но­сти. Один мой быв­ший одно­курс­ник, това­рищ сту­ден­че­ских лет, тогда уже кан­ди­дат наук, доцент одно­го из петер­бург­ских вузов, заду­мал напи­сать док­тор­скую дис­сер­та­цию по про­бле­ме духов­но­сти. Но вре­мя шло, лете­ли годы, а дис­сер­та­ция не полу­ча­лась. В резуль­та­те так всё и закон­чи­лось ничем.

Я дол­го не мог понять, в чём при­чи­на его неуда­чи. И толь­ко после того, как стал хри­сти­а­ни­ном, понял. Дело в том, что мой това­рищ, будучи ате­и­стом, пытал­ся с ате­и­сти­че­ских пози­ций иссле­до­вать духов­ность в ее ате­и­сти­че­ском виде. Но такой духов­но­сти про­сто нет, а то, что ате­и­сты назы­ва­ют ею, – это не духов­ность, а что-то совер­шен­но дру­гое, ее фаль­ши­вые, сур­ро­гат­ные фор­мы, кото­ры­ми пыта­ют­ся под­ме­нить истин­ную духовность.

Ины­ми сло­ва­ми, в совре­мен­ном мире, где есть лите­ра­ту­ра, искус­ство, музы­ка, театр, фило­со­фия, нау­ка, где писа­те­ли, искус­ство­ве­ды, фило­со­фы, уче­ные пыта­ют­ся гово­рить о духов­но­сти, на самом деле все их уси­лия про­ле­та­ют мимо цели и очень мало помо­га­ют чело­ве­ку стать луч­ше, нрав­ствен­нее, духов­нее. Источ­ни­ки истин­ной, непод­дель­ной духов­но­сти – Три­еди­ный Бог и Его Сло­во – Биб­лия. А цер­ковь – ее про­вод­ник. И важ­но, что в горо­де есть места, где Сло­во Божье зву­чит, где люди могут его слышать.

Сего­дня куда ни гля­нешь, жизнь боль­шин­ства людей тако­ва, буд­то небо над ними затя­ну­то туча­ми: заси­лие без­ве­рия, без­ду­хов­но­сти, оккуль­тиз­ма, демо­низ­ма, язы­че­ства. А здесь, в Хра­ме Хри­ста как буд­то над тобой сия­ет свет. Здесь при­сут­ству­ет Дух Хри­ста, а где Дух Хри­стов, там сво­бо­да – сво­бо­да от все­го это­го морока.

Нов­го­род­ский Храм Хри­ста – это место, где чело­век может гораз­до быст­рее, чем в миру, очи­стить­ся от зла, гре­ха, поро­ков. Две­ри хра­ма откры­ты, в зале для каж­до­го най­дет­ся сво­бод­ное место. Никто не оста­нет­ся без вни­ма­ния, без попе­че­ния, без под­держ­ки и помо­щи. Важ­но, что­бы люди при­хо­ди­ли сюда сво­и­ми нога­ми, по сво­ей воле, а Бог их не оставит.

Интер­вью с В.А. Бачи­ни­ным, док­то­ром социо­ло­ги­че­ских наук, про­фес­со­ром, 18 сен­тяб­ря 2011 года.

Пред­ставь­тесь, пожа­луй­ста, чита­те­лям нашей газе­ты. 
 
Меня зовут Вла­ди­слав Арка­дье­вич Бачи­нин. Я – про­фес­сор, док­тор социо­ло­ги­че­ских наук. Имею более семи­сот печат­ных тру­дов, в том чис­ле более пяти­де­ся­ти книг, осталь­ное – ста­тьи в жур­на­лах и раз­лич­ных изда­ни­ях. Мне не труд­но отве­чать на Ваши вопро­сы, посколь­ку я недав­но давал био­гра­фи­че­ское интер­вью про­фес­со­ру из США. Он соби­ра­ет био­гра­фии веду­щих рос­сий­ских социо­ло­гов и обра­тил­ся ко мне с сери­ей вопро­сов. Спра­ши­вал меня о моей жиз­ни, про­фес­сии, а так­же о том, как я стал хри­сти­а­ни­ном. Это интер­вью опуб­ли­ко­ва­но в мос­ков­ском «Социо­ло­ги­че­ском жур­на­ле», изда­ва­е­мом Ака­де­ми­ей наук. Кро­ме того, в про­шлом году в Санкт-Петер­бур­ге вышла кни­га А.Алексеева и Р. Лен­чов­ско­го «Про­фес­сия-социо­лог», где доволь­но подроб­но осве­ще­ны раз­лич­ные пери­пе­тии моей недав­ней рабо­ты в Ака­де­мии наук. 
 
Что я могу ска­зать? С дет­ства я имел сугу­бо гума­ни­тар­ные наклон­но­сти. Когда-то, еще перед арми­ей, я сове­то­вал­ся с отцом, какой факуль­тет мне пред­по­честь – фило­соф­ский или фило­ло­ги­че­ский? Отец одно­знач­но выска­зал­ся за фило­соф­ский. Но посту­пать я раз­ду­мал и пошел слу­жить в армию. 
 
Спу­стя два года демо­би­ли­зо­вал­ся в июне, а в авгу­сте уже сда­вал всту­пи­тель­ные экза­ме­ны в Ленин­град­ский госу­ни­вер­си­тет, на фило­соф­ский факуль­тет. Сдал на пятер­ки все четы­ре всту­пи­тель­ные экза­ме­на. Уче­ба дава­лась лег­ко. После вто­ро­го кур­са в зачет­ке пошли одни пятер­ки. Будучи сту­ден­том в тече­ние трех лет под­ра­ба­ты­вал тем, что водил экс­кур­сии в Рус­ском музее. И сей­час раз в год обя­за­тель­но посе­щаю его. Какая-то сила туда вле­чет, хочет­ся опять прой­ти зна­ко­мым марш­ру­том, посто­ять у зна­ко­мых кар­тин, оку­нуть­ся в юность. 
 
 После уни­вер­си­те­та пре­по­да­вал в раз­ных вузах. Посту­пил в мос­ков­скую аспи­ран­ту­ру Инсти­ту­та фило­со­фии Ака­де­мии наук. Он рас­по­ло­жен в зда­нии быв­ше­го двор­ца кня­зей Гага­ри­ных на Вол­хон­ке, напро­тив ныне вос­ста­нов­лен­но­го хра­ма Хри­ста Спа­си­те­ля. А в те годы на месте хра­ма, в ворон­ке от взо­рван­но­го хра­ма был устро­ен откры­тый бас­сейн. Даже дове­лось в нем как-то попла­вать. 
 
В заоч­ной аспи­ран­ту­ре я, вме­сто четы­рех лет, про­был год с неболь­шим, успев за это вре­мя напи­сать дис­сер­та­цию, защи­тить ее и полу­чить уче­ную сте­пень кан­ди­да­та фило­соф­ских наук. 
 
Спу­стя несколь­ко лет, будучи заве­ду­ю­щим кафед­рой куль­ту­ро­ло­гии, защи­тил док­тор­скую дис­сер­та­цию по социо­ло­гии и стал док­то­ром социо­ло­ги­че­ских наук и про­фес­со­ром. Это было два­дцать лет тому назад. Потом меня избра­ли ака­де­ми­ком Ака­де­мии гума­ни­тар­ных наук. 
 
Пре­по­да­вал, писал кни­ги, ста­тьи, ездил на раз­лич­ные науч­ные кон­фе­рен­ции. Одним сло­вом, вёл обыч­ную жизнь обыч­но­го вузов­ско­го про­фес­со­ра и науч­но­го работ­ни­ка. Пока я тру­дил­ся, неза­мет­но подо­шел пен­си­он­ный воз­раст. Ну и реши­ли с Ната­шей поме­нять жиз­нен­ную модель. Жизнь в Петер­бур­ге очень непро­стая. Мега­по­лис выса­сы­ва­ет из чело­ве­ка все жиз­нен­ные и духов­ные силы. Ста­ли думать и наш выбор оста­но­вил­ся на Ста­рой Рус­се. Сели в авто­бус, поеха­ли в Рус­су. Горо­док нам понра­вил­ся. И прак­ти­че­ски за одни сут­ки ста­ли обла­да­те­ля­ми соб­ствен­но­го дома в нем. Затем регу­ляр­но сюда при­ез­жа­ли, пере­стро­и­ли, под­го­то­ви­ли дом для себя. Теперь живем боль­шей частью здесь, хотя и в Петер­бур­ге у нас все сохра­ни­лось. Но здесь как-то ком­форт­нее – домик, садик, тиши­на, пешие и вело­си­пед­ные про­гул­ки, лет­ние купа­ния в реке. Сло­вом, всё, что нуж­но для нор­маль­ной жиз­ни, в том чис­ле твор­че­ской. По-преж­не­му пишу ста­тьи, рабо­таю над кни­гой. В про­шлом году участ­во­вал в кон­кур­се. Рос­сий­ская ака­де­мия наук, Инсти­тут фило­со­фии и меж­ду­на­род­ный фонд «Зна­ние» объ­яви­ли откры­тый кон­курс фило­соф­ских трак­та­тов на тему «Воз­мож­на ли нрав­ствен­ность, неза­ви­си­мая от рели­гии?» На кон­курс было пред­став­ле­но око­ло 250 работ из Рос­сии и рус­ско­го зару­бе­жья. Моя рабо­та дошла до финиш­ной пря­мой, и я ока­зал­ся в пер­вой чет­вер­ке побе­ди­те­лей, каж­до­му из кото­рых вру­чи­ли пре­мию по 50 тыс. руб­лей. 
 
Как про­фес­сор стал хри­сти­а­ни­ном? 
 
Я нико­гда не пред­по­ла­гал что когда-нибудь ста­ну про­те­стан­том. Когда я был еще школь­ни­ком, то мне попа­да­лись на гла­за газет­ные ста­тьи, где сло­ва «про­те­стан­ты», «пяти­де­сят­ни­ки», «бап­ти­сты» зву­ча­ли как руга­тель­ные, почти как вла­сов­цы или поли­цаи. Совет­ская про­па­ган­да дела­ла своё чёр­ное дело и мил­ли­о­нам людей вби­ва­ли в моз­ги эти желез­ные зано­зы, от кото­рых мно­гие не могут изба­вить­ся даже сей­час. 
 
Внут­ри вузов­ской сре­ды пере­жить хри­сти­ан­ское воз­рож­де­ние почти невоз­мож­но. Абсо­лют­ное боль­шин­ство моих кол­лег, пре­по­да­ва­те­ли, про­фес­су­ра – убеж­ден­ные ате­и­сты, очень тяже­лый, непо­дат­ли­вый мате­ри­ал для духов­но­го воз­рож­де­ния. У этой пуб­ли­ки, обу­ча­ю­щей и вос­пи­ты­ва­ю­щей нашу сту­ден­че­скую моло­дежь, моз­ги настоль­ко дефор­ми­ро­ва­ны нашей без­бож­ной жиз­нью, куль­ту­рой, идео­ло­ги­ей, что она прак­ти­че­ски поте­ря­на для Бога. 
 
Веро­ят­но, и я шел бы про­то­рен­ной ате­и­сти­че­ской дорож­кой, но про­изо­шло нечто непред­ви­ден­ное. То, что невоз­мож­но чело­ве­кам, ока­за­лось воз­мож­но Богу. И хотя с тех пор про­шло уже доволь­но мно­го лет, слу­чив­ше­е­ся до сих пор пора­жа­ет меня сво­ей про­ви­ден­ци­аль­ной силой. Почти у каж­до­го воз­рож­ден­но­го хри­сти­а­ни­на есть свой путь в Дамаск. Моим путем в Дамаск стал ноч­ной экс­пресс Петер­бург-Москва. Если корот­ко, то к Богу меня при­ве­ли два фак­то­ра – это стра­да­ния мате­ри и любовь жен­щи­ны. 
 
Моя мама, жив­шая в дру­гом горо­де, сло­ма­ла шей­ку бед­ра. Опе­ра­цию сде­ла­ли доволь­но неудач­но, заще­ми­ли нерв, когда соеди­ня­ли кости. И она очень стра­да­ла от болей. И вот одна­жды мне позво­ни­ли в Питер, что, мол, маме пло­хо, и она хочет меня видеть. Ей уже было за 70, и я знал, что любая наша встре­ча может ока­зать­ся послед­ней. Я тогда пре­по­да­вал в уни­вер­си­те­те МВД в Петер­бур­ге, позво­нил на рабо­ту и пре­ду­пре­дил, что уез­жаю. Не меш­кая, поехал на вок­зал. Сел в ноч­ной поезд на Моск­ву. 
 
Отды­шав­шись, пошел полу­чать белье у про­вод­ни­ка. Про­вод­ни­ка не было, а у две­рей сто­я­ла жен­щи­на, кото­рая тоже жда­ла. Вре­мя шло, про­вод­ник не появ­лял­ся. Я неволь­но стал ее рас­смат­ри­вать, посколь­ку она сто­я­ла впе­ре­ди меня. В то вре­мя я был в раз­во­де. Смот­рю, жен­щи­на очень инте­рес­ная, при всех досто­ин­ствах. А носик с гор­бин­кой выда­ет силь­ный харак­тер. Ну, думаю с неко­то­рым уны­ни­ем, такую кре­пость, навер­ное, ни набе­гом, ни оса­дой не возь­мешь. 
 
Но потом полу­чи­лось так, что мы раз­го­во­ри­лись. Она ока­за­лась пас­то­ром церк­ви хри­сти­ан веры еван­гель­ской и еха­ла в Моск­ву на меж­ду­на­род­ную хри­сти­ан­скую кон­фе­рен­цию. Ее цер­ковь нахо­ди­лась на Англий­ской набе­реж­ной в Санкт-Петер­бур­ге и я попро­сил­ся прий­ти к ней в цер­ковь, когда вер­нусь. Наут­ро мы вышли из поез­да, вме­сте про­еха­ли немно­го в мет­ро, а потом наши пути разо­шлись. 
 
Две неде­ли я про­вел с мамой, кото­рой рас­ска­зал об этой встре­че. Вер­нув­шись в Питер, в пер­вое же вос­кре­се­нье пошел на Англий­скую набе­реж­ную. Это ока­зал­ся быв­ший дво­рец Мень­ши­ко­ва, напро­тив при­ча­ла. Нашел зал, смот­рю в дверь – пол­но наро­ду, чело­век сто два­дцать. А на сцене Ната­ша про­по­ве­ду­ет. Я сел в кори­до­ре, а кто-то из слу­жи­те­лей мне пока­зы­ва­ет, мол, захо­ди внутрь. Я зашел, сел, дождал­ся окон­ча­ния, а потом попро­сил у Ната­ши раз­ре­ше­ния ее про­во­дить. 
 
Пошли мимо Иса­а­ки­ев­ско­го собо­ра, Адми­рал­тей­ства, по Нев­ско­му про­спек­ту. Я при­гла­сил ее в кафе. Одним сло­вом, ста­ли встре­чать­ся, я начал ходить в цер­ковь, и через 8 меся­цев мы поже­ни­лись. 
 
За эти 8 меся­цев я уве­ро­вал, стал хри­сти­а­ни­ном. Это была уди­ви­тель­ная транс­фор­ма­ция. Ниче­го подоб­но­го я преж­де не пере­жи­вал. Что-то очень глу­бо­кое и силь­ное про­ис­хо­ди­ло внут­ри. В дет­стве я был кре­щен в пра­во­слав­ной церк­ви. Но это было совсем дру­гое. Быва­ло, зай­дешь в пра­во­слав­ную цер­ковь, посто­ишь, попро­бу­ешь пере­кре­стить­ся, а рука такая тяже­лая и с таким тру­дом под­ни­ма­ет­ся, как буд­то она чугун­ная. Сло­вом, отно­ше­ния с пра­во­сла­ви­ем не скла­ды­ва­лись. А тут как-то всё так лег­ко про­изо­шло. Не ощу­тил ни малей­ше­го сопро­тив­ле­ния внут­ри себя, все преж­ние заслон­ки как бы сами собой раз­дви­ну­лись. 
 
Меня, как гума­ни­та­рия, при­вык­ше­го рабо­тать с тек­ста­ми, кни­га­ми, очень рас­по­ло­жи­ло к про­те­стан­тиз­му то обсто­я­тель­ство, что Биб­лия ста­ла для меня настоль­ной кни­гой. Откры­лась воз­мож­ность еже­днев­но общать­ся, рабо­тать с этим вели­чай­шим из тек­стов, воз­мож­ность полу­чать отту­да всё необ­хо­ди­мое для пол­но­цен­ной духов­ной, интел­лек­ту­аль­ной жиз­ни, воз­мож­ность нахо­дить отве­ты на слож­ней­шие вопро­сы, не толь­ко жиз­нен­ные, но и науч­ные. 
 
А в чем ваше слу­же­ние для Хри­ста сего­дня? 
 
Откры­лось неве­ро­ят­но огром­ное попри­ще – хри­сти­ан­ско-про­све­ти­тель­ская рабо­та, состо­я­щая в том, что­бы писать кни­ги, ста­тьи, высту­пать на кон­фе­рен­ци­ях. 
 
Одна­ко прак­ти­че­ски сра­зу воз­ник­ла ситу­а­ция кон­флик­та. Если преж­де я был свой в уче­ной сре­де, то теперь стал чужим, белой воро­ной. Мне кол­ле­ги гово­ри­ли: будь хри­сти­а­ни­ном в част­ной жиз­ни, а на рабо­те, в сво­их науч­ных тру­дах, пуб­ли­ка­ци­ях будь как все, т. е. оста­вай­ся ате­и­стом. Но внут­ри меня всё вос­ста­ва­ло про­тив тако­го раз­дво­е­ния. Я уже чув­ство­вал, мыс­лил и жил как хри­сти­а­нин, и изме­нять Хри­сту и само­му себе в сво­их рабо­тах никак не мог. 
 
В этих усло­ви­ях, конеч­но же, писать и пуб­ли­ко­вать­ся ста­ло слож­нее. Но чем труд­ней зада­ча, тем она инте­рес­ней. Хри­стос умел нахо­дить язык с раз­ны­ми людь­ми, будь то про­сто­лю­ди­ны, языч­ни­ки или еврей­ские интел­лек­ту­а­лы-фари­сеи, кото­рым палец в рот не кла­ди. Вот для нас обра­зец. Я стал писать хри­сти­ан­ские кни­ги и ста­тьи для науч­ных жур­на­лов, газет, сай­тов. Это ста­ло основ­ным направ­ле­ни­ем мое­го слу­же­ния. Людей на этом попри­ще тру­дит­ся гораз­до мень­ше, чем нуж­но. И я пони­маю, поче­му это так про­ис­хо­дит. Мало кого из гума­ни­тар­ной интел­ли­ген­ции, про­фес­со­ров выс­шей шко­лы и сотруд­ни­ков Ака­де­мии наук Бог про­во­дит таким путем в Дамаск, как меня. 
 
У меня был кол­ле­га, став­ший хри­сти­а­ни­ном в то вре­мя, когда он писал док­тор­скую дис­сер­та­цию по фило­соф­ским вопро­сам логи­ке. Вся его про­бле­ма­ти­ка неожи­дан­но для него пред­ста­ла в его созна­нии таким обра­зом, что он понял: будучи неве­ру­ю­щим, опе­ри­руя ате­и­сти­че­ской кар­ти­ной мира, он не смо­жет спра­вить­ся с инте­ре­су­ю­щи­ми его вопро­са­ми. 
 
И он уве­ро­вал, стал читать бого­слов­скую лите­ра­ту­ру, напи­сал дис­сер­та­цию, защи­тил ее, стал док­то­ром наук и про­фес­со­ром. Но такое слу­ча­ет­ся крайне ред­ко и это на моей памя­ти, пожа­луй, един­ствен­ный слу­чай тако­го рода. 
 
Вла­ди­слав Арка­дье­вич, Вы сего­дня пер­вый раз в Хра­ме Хри­ста, поде­ли­тесь, пожа­луй­ста, сво­и­ми впе­чат­ле­ни­я­ми. 
 
Впе­чат­ле­ние пре­крас­ное и уди­ви­тель­ное! Это истин­ный храм, вели­ча­вый, тор­же­ствен­ный и стро­гий. Вели­ко­леп­ная архи­тек­ту­ра, заме­ча­тель­ный зал, инте­рьер. Одним сло­вом, самая достой­ная фор­ма для пре­бы­ва­ния здесь Духа Свя­то­го. Здесь нали­цо гар­мо­ния внеш­не­го и внут­рен­не­го. Храм – очаг истин­ной духов­но­сти. Важ­но, что в Рос­сии есть места, где такая духов­ность не исся­ка­ет. 
 
В этой свя­зи мне вспо­ми­на­ет­ся одна дав­няя исто­рия. Когда-то, лет два­дцать тому назад, в наших гума­ни­тар­ных нау­ках ста­ло мод­ным рас­суж­дать на темы духов­но­сти. Один мой быв­ший одно­курс­ник, това­рищ сту­ден­че­ских лет, тогда уже кан­ди­дат наук, доцент одно­го из петер­бург­ских вузов, заду­мал напи­сать док­тор­скую дис­сер­та­цию по про­бле­ме духов­но­сти. Но вре­мя шло, лете­ли годы, а дис­сер­та­ция не полу­ча­лась. В резуль­та­те так всё и закон­чи­лось ничем. 
 
Я дол­го не мог понять, в чём при­чи­на его неуда­чи. И толь­ко после того, как стал хри­сти­а­ни­ном, понял. Дело в том, что мой това­рищ, будучи ате­и­стом, пытал­ся с ате­и­сти­че­ских пози­ций иссле­до­вать духов­ность в ее ате­и­сти­че­ском виде. Но такой духов­но­сти про­сто нет, а то, что ате­и­сты назы­ва­ют ею, – это не духов­ность, а что-то совер­шен­но дру­гое, ее фаль­ши­вые, сур­ро­гат­ные фор­мы, кото­ры­ми пыта­ют­ся под­ме­нить истин­ную духов­ность. 
 
Ины­ми сло­ва­ми, в совре­мен­ном мире, где есть лите­ра­ту­ра, искус­ство, музы­ка, театр, фило­со­фия, нау­ка, где писа­те­ли, искус­ство­ве­ды, фило­со­фы, уче­ные пыта­ют­ся гово­рить о духов­но­сти, на самом деле все их уси­лия про­ле­та­ют мимо цели и очень мало помо­га­ют чело­ве­ку стать луч­ше, нрав­ствен­нее, духов­нее. Источ­ни­ки истин­ной, непод­дель­ной духов­но­сти – Три­еди­ный Бог и Его Сло­во – Биб­лия. А цер­ковь – ее про­вод­ник. И важ­но, что в горо­де есть места, где Сло­во Божье зву­чит, где люди могут его слы­шать. 
 
Сего­дня куда ни гля­нешь, жизнь боль­шин­ства людей тако­ва, буд­то небо над ними затя­ну­то туча­ми: заси­лие без­ве­рия, без­ду­хов­но­сти, оккуль­тиз­ма, демо­низ­ма, язы­че­ства. А здесь, в Хра­ме Хри­ста как буд­то над тобой сия­ет свет. Здесь при­сут­ству­ет Дух Хри­ста, а где Дух Хри­стов, там сво­бо­да – сво­бо­да от все­го это­го моро­ка. 
 
Нов­го­род­ский Храм Хри­ста – это место, где чело­век может гораз­до быст­рее, чем в миру, очи­стить­ся от зла, гре­ха, поро­ков. Две­ри хра­ма откры­ты, в зале для каж­до­го най­дет­ся сво­бод­ное место. Никто не оста­нет­ся без вни­ма­ния, без попе­че­ния, без под­держ­ки и помо­щи. Важ­но, что­бы люди при­хо­ди­ли сюда сво­и­ми нога­ми, по сво­ей воле, а Бог их не оста­вит. 
 
18 сен­тяб­ря 2011 года.