«Воскресение Христа подтверждено историческими и археологическими находками с такой несомненностью, как и существование Иоанна Грозного и Петра Великого… Если отрицать воскресение Христа, то нужно отрицать (причем с гораздо большим основанием) существование Пилата, Юлия Цезаря, Нерона, Августа, Траяна, Марка Аврелия, русских князей Владимира и Ольги, Александра Невского, Ивана Калиты, Даниила Галицкого, Юрия Долгорукого и многих других» (академик В. П. Бузескул (1858–1931), один из крупнейших в мире знатоков античности).
Свидетельство Иосифа Флавия, которое можно отыскать в отрывках из его сочинений, вышедших всего несколько лет назад в советском издании Академии наук СССР:
«В это время выступил Иисус Христос, человек высокой мудрости, если только можно назвать Его человеком, совершитель чудесных дел; когда по доносу первенствующих у нас людей Пилат распял Его на кресте, поколебались те, которые впервые Его возлюбили. На третий день Он снова явился к ним живой».
Как же это вяжется с заявлениями и заверениями, что Иосиф Флавий ни слова не упоминает о Христе? Сделаем небольшую оговорку. Сто лет назад это свидетельство Флавия было взято под сомнение. Дело было в следующем: сначала было известно только два варианта рукописи Флавия. В одном из них слова «на третий день Он явился к ним живой» были, а в другом отсутствовали. И на этом основании Б. Бауэр (1809–1882), а затем и его последователи решили, что в первом варианте эти слова, вероятно, были позднее вписаны христианами. Так возникла легенда об интерполяции у Иосифа Флавия. Однако позднее были найдены еще три варианта, и эти позднейшие находки привели к совершенно иному выводу: расхождения между первым и вторым вариантами объясняются не позднейшей вставкой, впиской в первый вариант, а потерей части страниц во втором варианте, в котором оказались отсутствующими еще две целые главы, что и выяснилось из найденных позднее трех вариантов, в которых у Флавия строки о воскресении Иисуса Христа имеются во всех трех. Помимо этого, чрезвычайно важно еще одно обстоятельство. Мировой ученый Ю. Вельгаузен вместе с другим крупнейшим филологом Де Сессони привели еще одно неоспоримое доказательство, что строки Флавия написаны им самим, а не являются позднейшими вставками христиан. Дело в том, что Иосиф Флавий писал очень своеобразным языком, с соблюдением всех особенностей, что подделать невозможно. Но, коне чно, окончательный удар сомнениям в подлинности его рукописи нанесла именно находка этих трех вариантов его произведений. Таким образом, оказалось, что все они содержат свидетельства о воскресении Иисуса Христа, что все они написаны одной и той же рукой – рукой самого Флавия, что первый найденный вариант рукописи, так же свидетельствующий об этом, был самым старым из всех.
В настоящее время никто из ученых не повторяет домыслов о вписках у Флавия. Так что тот, кто продолжает это делать, показывает, что он отстал лет на девяносто.
…Грек Гермидий, занимавший официальную должность биографа правителя Иудеи, писал также и биографию Пилата. Его сообщения заслуживают особого внимания по двум причинам. Во-первых, они содержат чрезвычайно много надежных данных по истории Палестины и Рима и легли в основу истории Иудеи. Во-вторых, Гермидий резко выделяется своей манерой изложения. Этот человек не способен поддаваться каким-либо впечатлениям, удивляться, увлекаться. По определению известного историка академика С.А. Жебелева, «он с беспристрастной точностью фотографического аппарата повествовал обо всем». Показания Гермидия ценны еще и тем, что он тоже во время Воскресения Христа находился вблизи того места, сопровождая одного из помощников Пилата. Важно добавить еще одно обстоятельство. Гермидий вначале был настроен против Христа и, как он сам говорил, уговаривал жену Пилата не удерживать мужа от смертного приговора Христу. До самого распятия он считал Христа обманщиком. Поэтому он по собственной инициативе отправился в ночь под Воскресение ко гробу, надеясь убедиться в том, что Христос не воскреснет и тело Его навсегда останется в земле. Но вышло иначе.
«Приблизившись ко гробу и находясь шагах в ста пятидесяти от него, — пишет Гермидий, — мы видели в слабом свете ранней зари стражу у гроба: два человека сидели, остальные лежали на земле, было очень тихо. Мы шли очень медленно, и нас обогнала стража, шедшая ко гробу сменить ту, которая находилась там с вечера. Потом вдруг стало очень светло. Мы не могли понять, откуда этот свет. Но вскоре увидели, что он исходит из движущегося сверху сияющего облака. Оно опустилось ко гробу, и над землей там показался человек, как бы весь светящийся. Затем раздался удар грома, но не на небе, а на земле. От этого удара стража в ужасе вскочила, а потом упала. В это время ко гробу справа от нас по тропинке шла женщина, она вдруг закричала: «Открылось! Открылось!» И в это время нам стало видно, что действительно очень большой камень, приваленный ко входу в пещеру, как бы сам собою поднялся и открыл гроб (открыл вход в пещеру гроба). Мы очень испугались. Потом, некоторое время спустя, свет над гробом исчез, стало тихо, как обыкновенно. Когда мы приблизились ко гробу, то оказалось, что там уже нет тела погребенного человека».
Показания Гермидия интересны еще с одной стороны. Он пишет, что незадолго до казни Христа в Иудее должны были чеканить монету с большим изображением кесаря (Тиверия) с одной стороны и с маленьким изображением Пилата с другой стороны. В день суда над Христом, когда жена Пилата послала к нему людей, через которых убеждала мужа не выносить смертного приговора Христу (ибо она всю ночь во сне страдала из-за Него), она испрашивала его: «Чем ты искупишь свою вину, если осужденный тобою действительно Сын Божий, а не преступник?» Пилат ответил ей: «Если Он Сын Божий, то Он воскреснет, и тогда первое, что я сделаю, будет запрещение чеканить мое изображение на монетах, пока я жив». Нужно объяснить, что быть изображенным на монетах считалось в Риме чрезвычайно высокой честью. Свое обещание Пилат выполнил. Когда было установлено, что Христос воскрес, Пилат действительно запретил изображать себя на монетах. Это сообщение Гермидия полностью подтверждается вещественными доказательствами. Из римской нумизматики известно, что в Иерусалиме в это время были изготовлены монеты с изображением кесаря с одной стороны и без изображения Пилата с другой (стали чеканить монеты только с изображением кесаря).
В общей сложности, по подсчетам крупнейшего знатока римской исторической литературы академика И. В. Нетушила (1850–1928), число вполне надежных свидетельств о воскресении Христа превышает двести десять; по нашим подсчетам, это число еще больше — двести тридцать, ибо к данным Нетушила нужно добавить еще те исторические памятники, которые были обнаружены после выхода его работы.
Лабиритиос в момент Воскресения Христа оказался со своими чиновниками недалеко от места погребения Христа. Ясно видевшие падение камня, закрывавшего гроб, поднявшуюся над этим местом необыкновенно ярко сияющую фигуру, Лабиритиос вместе со своими спутниками и сторожами бросились сообщать об этом властям.
Вот еще некоторые имена: Епифаний Африкан, Евсевий Египетский, Сардоний Панидор, Ипполит Македонянин, Аммон Александрийский… Сабеллин Грек, Исаакий Иерусалимский… Константин Тирский и другие. Это только те, кто жили во время Христа, причем находились в Иерусалиме или в непосредственной близости от него и явились очевидцами самого воскресения или неопровержимых фактов, подтверждающих его…
Чрезвычайно показательно, что ряд свидетельств о воскресении мы находим и у еврейских авторов того времени, хотя вполне понятно, что евреи (не принявшие христианства) склонны всячески замалчивать факт воскресения. Среди еврейских писателей того времени, прямо говоривших о воскресении, находим таких авторов, как Уриста Галилеянин, Ганон Месопотамский, Шербрум-отец, Фернан (Ферман) из Сарепты, Манания-врач, Навин Антиохий, Маферкант.
«Новейшие каппадокийские открытия обязывают изменить наш взгляд на некоторые немногие, но важнейшие события мировой истории, и то, что казалось ранее достойным внимания только мифологов, должно будет отныне привлечь и внимание историков. Новые документы, покоряющие скептиков своей убедительностью, говорят в пользу наибольшего из чудес в истории, о возвращении к жизни Того, Кто был лишен ее на Голгофе». (Фридрих Энгельс, мыслитель и общественный деятель, один из основоположников марксизма)
…Сириец Ейшу (Эйшу), известный врач, близкий к Пилату и лечивший его, относится к числу наиболее выдающихся людей своего времени. Видный медик и натуралист, пользовавшийся широчайшей известностью на Востоке, а потом и в Риме, он оставил произведения, которые составили целую эпоху в науке. Недаром историки науки, в том числе американский ученый Киггерист, считают, что Ейшу по праву занимает место как врач рядом с Гиппократом, Цельсом, Галеном, а как анатом — рядом с Леонардо да Винчи и Везалием (1514–1564); только малоизвестный язык, на котором он писал, помешал его признанию. Далее важно то, при каких обстоятельствах Ейшу наблюдал описанное им. По поручению Пилата он с вечера накануне Воскресения находился вблизи гроба вместе с пятью своими помощниками, которые всегда сопутствовали ему. Он же был свидетелем погребения Христа. В субботу он дважды осматривал гроб, а вечером по приказанию Пилата отправился сюда с помощниками и должен был провести здесь ночь. Зная о пророчествах относительно Воскресения Христа, Ейшу и его помощники-медики интересовались этим и с точки зрения естествоиспытателей. Поэтому все, связанное с Христом и Его смертью, они тщательно исследовали. В ночь под Воскресение они бодрствовали по очереди. С вечера помощники легли спать, но задолго до Воскресения проснулись и возобновили наблюдения за происходящим. «Мы все — врачи, стража, — пишет Ейшу, — были здоровы, бодры, чувствовали себя так, как всегда. У нас не было никаких предчувствий. Мы совершенно не верили, что умерший может воскреснуть. Но Он действительно воскрес, и все мы видели это собственными глазами». Далее следует описание воскресения… Вообще Ейшу был скептиком. В своих трудах он неизменно повторял выражение, которое потом благодаря ему вошло в пословицу на Востоке: «Чего я сам не видел, то считаю сказкой»