30 января 2017
Совет при Президенте РФ по правам человека не может достучаться до главы государства и до парламента в том, что касается внесения изменений в Закон Яровой (авторы – депутат Госдумы Ирина Яровая и сенатор Виктор Озеров, подписан президентом РФ в июле 2016 года). Именно этот закон правозащитники считают одним из самых несправедливых, наряду с положениями Закона об «иностранных агентах».
Еще в апреле 2016 года комиссия по гражданскому участию в правовой реформе во главе с Тамарой Морщаковой подготовила Экспертное заключение по этому закону. Члены Совета решили, что положения закона не будут способствовать поставленным целям – снижению террористской и экстремистской угрозы – и поэтому они, как минимум, нуждаются в серьезной переработке. В январе 2017 года Совет также представил заключение на пакет анти- террористических поправок. Поводом для подготовки заключения («Ведомости» с ним ознакомились) стал сбор 100 000 подписей за отмену «пакета Яровой» на сайте Российской общественной инициативы (РОИ) и обсуждение вопроса о возможном внесении поправок.
Практически по всем основным статьям Закона Яровой ведущие юристы сделали заключение, что они влекут за собой ограничение конституционных прав граждан, что несоразмерно эффективности Закона при противодействии терроризму.
Заключение Совета по правам человека показывает, насколько сырым и неподготовленным был и есть Закон Яровой-Озерова. Замечания к этому закону, по существу, являются предложением его отменить. Но поскольку надежд на его отмену нет, то эксперты подчеркивают самые вопиющие недостатки этого Закона во всех его основных частях – уголовной ответственности за терроризм (недоносительство, произвол при обысках и задержаниях), хранение информации (непонятно какой и как), контроль религии (публичная миссия карается штрафом). Все эти части в случае правоприменения ведут к нарушению Конституции РФ. И если по наказаниям за терроризм и хранению и предоставлению баз данных у Совета есть конкретные предложения, то помиссионерству все более сложно. Член Совета Тамара Морщакова прямо заявила, что нет четкого определения миссионерской деятельности, и нужно корректировать нормативную базу. Тамара Морщакова отмечала в интервью «РИА-Новости»: «Есть часть материала, который вообще законодателю на глаза не попался, потому что очень быстро проходила процедура принятия этого закона, как мы считаем, со значительными нарушениями. Он был принят одновременно в нескольких чтениях, и это не позволяло учесть существенные замечания. Они, в основном, касаются тех моментов, которые нарушают, как полагает совет, конституционные права граждан…».
Член Совета по правам человека адвокат Владимир Ряховский подчеркивает: «Во время консультаций по Закону Яровой я неоднократно говорил, что проповедь и миссия в христианском понимании, в рамках богословия, и определение миссионерской деятельности в Законе – это разные вещи. Именно это надо доказывать сотрудникам полиции и в ходе судебных разбирательств, занимая четкую и жесткую позицию». Адвокатам пришлось самим, исходя из анализа законодательства, давать определение миссионерской деятельности, как деятельности только религиозного объединения, а не кого-либо в личном качестве. Однако на практике полицейские задерживают и штрафуют именно отдельных граждан.
Однако в той путанице, которую в законодательство внес Закон Яровой в сфере религиозной политики, любые уточнения и поправки также могут быть восприняты как вмешательство в дела религиозных объединений и нарушение свободы совести. Дело в том, что многие религиозные движения восприняли намерение контролировать миссионеров в рамках антитеррористического пакета – как оскорбление. Верующих стали рассматривать как потенциальных экстремистов. Такое впечатление, что Закон Яровой принимали, не читая Закон о свободе совести, куда вносились поправки. Тогда как существовавший до июня 2016 года Закон устраивал все религиозные объединения. В настоящее время лидеры и прихожане самых разных церквей и движений недоумевают – что это за государство, которому доставляет удовольствие через полицейских и ФСБ штрафовать баптистов, пятидесятников и индуистов и депортировать иностранцев, решивших помолиться на святой российской земле? Очевидно, что это не только нарушение свободы совести, но и кошмар любого правоведа.
Дальнейшее применение Закона Яровой, по крайней мере, в части регулирования миссионерской деятельности (эти изменения вступили в силу 20 июля 2016 года), ставят под угрозу межконфессиональный мир в России (больше всего от штрафов страдают прямые конкуренты Русской православной церкви – успешные протестантские церкви), делают неизбежной дискриминацию тех групп верующих, которые не имеют отношения к экстремизму, разрушают даже те традиции стабильных государственно-церковных отношений, которую наладили многие местные власти за последние 10–15 лет.
Закон Яровой поставил странный для цивилизованного общества вопрос – нужно ли государству граждански активное и вполне патриотическое и государственническое религиозное сообщество, которое часто сильнее и сплоченнее многих гражданских институтов? Вполне возможно, что нет, или не в эту эпоху.
В перспективе реальные последствия Закона Яровой могут быть намного хуже, чем можно представить – знак равенства между верующими и экстремистами – отвращает людей от религии и сеет безверие. А у многих высокопоставленных православных формирует конспирологические иллюзии. Как написал на странице автора в Фейсбуке один из священнослужителей Русской православной церкви – настоятелей московских соборов: «а как мы можем после всего этого относится к протестантским общинам в России, если за всеми антицерковными выступлениями торчат «уши» протестантских адептов? Ведь и на Торфянке протестантские активисты тоже немало наследили. Теперь активно выступают против передачи Церкви ее имущества. Поэтому мы видим, что «закон Яровой» очень актуален сегодня!».
Источник: sclj.ru