{nosearch}Скорее всего прощать, пожалуй, нужно было не ему, а его. Он жил, враждуя со всеми людьми, со знакомыми и не очень, с дальними и близкими. Он ненавидел людей. Может, это было оттого, что еще в детстве испытал предательство самых родных, матери и отца, которые бросили его на детдомовское иждивение. Самая большая детская его мечта — отомстить родителям за свою брошенность, за казенное белье, за «интернатовскую дедовщину» — давала силы на жизнь. Но в выпускном классе предстояло ему пережить еще одно предательство: мать и отец погибли в пьяной разборке, мечте о месте не дано было сбыться. Он тогда не понимал, что это Бог сберег его от убийства, от тюрьмы.
Он довольно рано понял, что все земные вопросы улаживают деньги. Поэтому по окончании училища в погоне за длинным и легким рублем занялся с приятелями квартирным мошенничеством. Алкоголиков он не переваривал органически, они напоминали ему детдомовское детство. Поэтому он с огромным удовольствием лишал их жилья, выкидывал из квартиры мебель и пожитки, не церемонился.
Однажды он удачно провернул сделку, а пропитая бабка (может она не бабкой была, но водка ее сильно состарила) не хотела съезжать. Тогда он в окно с пятого этажа выбросил (силы позволяли) ее шкаф со всем содержимым.
— Что ты делаешь, сынок? — жалобно скулила бабка, но он ее не слушал, продолжал освобождать добытую квартиру. За все платить надо, и он расплатился за свои деяния долгим тюремным заключением. Там он впервые услышал о прощении, о том, что прощенные попадают после земной жизни в место, где нет предательства. Так впервые в его сердце родилась настоящая мечта, найти прощение, чтобы попасть на небо. В тюремной камере, на нарах, он помолился Богу впервые, просил об одном:
— Прости!— Его так научили, сказали, что Бог прощает всякий грех. А душа сразу поймет, что прощена, будет легко и радостно после молитвы. Он попробовал, но облегчения не было. Душа терзалась, уснуть не удавалось, а когда, наконец, усталость взяла свое, и навалился тяжелый сон, пришла бабка, та самая, что уходить из квартиры не хотела. Во сне она так жалобно просила:
— Сынок, куда мне идти, не выкидывай меня. — Она подошла к шкафу, обхватила его руками и опять жалобно запричитала: — у меня и так ничего нет, только этот угол и шкаф. Сынок, я умру на улице, и меня не схоронят.
Он подошел к шкафу, обхватил его вместе с бабкой, бросил в окно и … проснулся. Теперь уже уснуть ему не пришлось. Он все думал, что сон этот — знак: не будет ему прощения, он не просто квартиру отобрал, он человека убил, выгнав его на улицу, а душегубам прощения не видать. Срок его кончился, он вышел на свободу, но душа так и томилась в тюрьме терзаний. По ночам в кошмарах приходила бабка и донимала причитаниями. Днем он бесцельно шатался по улице, на которой радостно светило весеннее солнце, пели птицы, оживали деревья после мертвой зимы. В скверике было безлюдно, ему вдруг захотелось помолиться, поговорить с Господом, глядя в небо. И он шептал, шептал слова из души, а потом забыл, что в парке, и закричал:
— Прости, Господи, прости злую душу мою, за бабку, за других прости! За то, что мечтал убить родителей, прости… — Он плакал и, наконец, когда закончились слова и слезы, почувствовал, что душа успокоилась, к ней пришло облегчение. «Неужели простил?» — мелькнула мысль, — узнать бы точно». Он теперь видел, что весна наступает, что люди спешат, и ему надо спешить, радоваться, жить. Он увидел нищенку, вынул из кармана мелочь. Та подняла голову и протянула руку. Он остолбенел. Бабка, та самая бабка, взяла деньги
— Дай Бог тебе, сынок, всего хорошего, сохрани и помилуй, —
Теперь он точно знал, что прощен.