Спа­си­те! Я хочу видеть свет!

“Ой!” — вос­клик­ну­ло пше­нич­ное Зер­ныш­ко, выскольз­нув из чьей-то силь­ной и теп­лой руки в рых­лую зем­лю. Вос­клик­ну­ло и ока­за­лось в кро­меш­ной тьме: “Как страш­но и оди­но­ко! Где мои бра­тья и сест­ры? Неуже­ли я боль­ше нико­гда не уви­жу их? Как свет­ло и счаст­ли­во было мне с мои­ми род­ны­ми! А теперь я погиб­ло, погиб­ло! Где мое счастье?”
“Не ори! — раз­дал­ся чей-то голос из тем­но­ты, — О каком сча­стье ты гово­ришь? Нет его, сча­стья-то. И све­та тоже нет”.
“Как нет? — опять крик­ну­ло Зер­ныш­ко, — я очень хоро­шо пом­ню: там навер­ху так свет­ло, так тепло!”
“Нет и все, — про­бур­чал Чер­вяк, а это был имен­но он. — Я живу здесь уже дав­но и ника­ко­го све­та не видел. Да и видеть не хочу! Зачем он мне, все рав­но у меня глаз нету. И тем­но­та мне очень нра­вит­ся. А тебе сове­тую луч­ше помол­чать. Раз уж ты здесь, во тьме, то ни о каком све­те даже и не думай! Смот­ри на меня, вот я пол­заю себе, пита­юсь гря­зью, нико­го не тро­гаю и не меч­таю ни о каком сча­стье. Сча­стье! Брю­хо бы набить поболь­ше! Вот и все сча­стье! Забудь ты обо всем и спи спокойно”.
Зер­ныш­ко слу­ша­ло Чер­вя­ка и ему ста­но­ви­лось все страш­ней и печаль­ней. Тьма сгу­ща­лась вокруг него сплош­ным коль­цом. Но в серд­це малень­ким ост­ров­ком теп­ли­лась надеж­да: “Нет, не может быть, не все еще поте­ря­но. Я верю, что когда-нибудь уви­жу сво­их. Я верю, верю… когда-нибудь”, — Зер­ныш­ко запла­ка­ло, свер­нув­шись кала­чи­ком. И пла­ка­ло так дол­го, что пря­мо-таки раз­бух­ло от слез. А потом оно усну­ло, и ему сни­лось бес­край­нее синее небо и лас­ко­вое солнышко.
Про­шли дни.

“Ой-ей-ей! Что это со мной? — Зер­ныш­ко просну­лось от силь­но­го толч­ка в гру­ди. Горя­чая вол­на про­нес­лась по все­му его телу. — Вот теперь я точ­но уми­раю! Как больно!”
Изум­лен­ное Зер­ныш­ко сквозь муки наблю­да­ло, как с ним про­ис­хо­ди­ло что-то неве­ро­ят­ное! Его бук­валь­но раз­ры­ва­ло попо­лам! Оно чув­ство­ва­ло, что какая-то часть его уми­ра­ла, а какая-то рож­да­лась. И что самое уди­ви­тель­ное, это про­ис­хо­ди­ло одно­вре­мен­но! Как все это было ново и стран­но. Как хоте­лось сей­час Зер­ныш­ку, что­бы хоть кто-нибудь был с ним рядом, кто-нибудь объ­яс­нил бы ему, что это такое. Под­дер­жал бы его. Опять страх, опять отча­я­ние, опять пере­ме­ны. Зер­ныш­ку хоте­лось взы­вать о помо­щи! Но к кому? Кто услы­шит в этом цар­стве холо­да? И боль­ше не в силах тер­петь, Зер­ныш­ко закри­ча­ло: “Спа­си­те меня! Помо­ги­те! Кто-нибудь! Я не хочу уми­рать! Я не хочу быть во тьме! Я хочу жить, я хочу видеть свет! Я хочу видеть небо! Помо­ги­те мне! Спасите!”
Пре­воз­мо­гая боль, Зер­ныш­ко кри­ча­ло все гром­че и гром­че. Так, что раз­бу­ди­ло Чер­вя­ка: “Опять орешь! Все наде­ешь­ся, все меч­та­ешь. Ну-ну. Не услы­шит тебя никто! Бес­по­лез­но”, — скри­пел старик.

Но Зер­ныш­ко уже ниче­го не слы­ша­ло. Всем его суще­ством завла­де­ла одна-един­ствен­ная мысль: во что бы то ни ста­ло под­нять­ся к небу. 
Вырвать­ся из это­го тем­но­го мир­ка. И, ста­ра­ясь изо всех сил, оно ста­ло тянуть­ся вверх. О, как это было труд­но! Про­би­ва­ясь сквозь тол­щу зем­ли, Зер­ныш­ко от усер­дия так изме­ни­лось, что ста­ло про­сто неузна­ва­е­мым. Его преж­няя нату­ра, шелу­ха, все еще была с ним. Но она толь­ко меша­ла Зер­ныш­ку стре­мить­ся ввысь. Но, несмот­ря на пре­гра­ды, оно толь­ко креп­ло, день ото дня. А спу­стя какое-то вре­мя с удив­ле­ни­ем обна­ру­жи­ло, что очень вырос­ло и даже пусти­ло корешок.
“О, если и даль­ше так дело пой­дет, ско­ро я уви­жу свет и нако­нец-то смо­гу отдох­нуть”, — мыс­ли об этом скра­ши­ва­ли тер­ни­стый путь. А надеж­да согре­ва­ла в те дни, когда при­хо­ди­лось осо­бен­но трудно.
Как-то утром Зер­ныш­ко просну­лось отто­го, что Кто-то его тихо звал. Голос был неж­ным и казал­ся очень знакомым. 
“Навер­ное, почу­ди­лось. Кому я тут нуж­но?” — и Зер­ныш­ко при­ня­лось за свой обыч­ный труд.
— Зер­ныш­ко! — про­зву­ча­ло более отчет­ли­во. Теперь уже не было сомне­ний, что кто-то пытал­ся заго­во­рить с ним. 
— Кто ты? — довер­чи­во спро­си­ло Зернышко.
— Я — Тво­рец. Я люб­лю тебя и все­гда слы­шу тебя и помо­гаю тебе.
— Слы­шишь? Любишь? Я столь­ко кри­ча­ло, зва­ло, про­си­ло! Но мне никто не помог! Мне все при­хо­дит­ся делать само­му! Какая же это любовь? — Зер­ныш­ко так воз­му­ти­лось, что забы­ло обо всех при­ли­чи­ях, даже пора­до­вать­ся, что теперь оно не одно. — Поче­му мне так труд­но? Поче­му так боль­но? Поче­му так холод­но? Поче­му я не чув­ствую люб­ви? Поче­му? Почему?
— Узна­ешь потом, — спо­кой­но ска­зал Творец. 
Зер­ныш­ко еще дол­го не ути­ха­ло и сыпа­ло свои “поче­му?”. Но теперь ему никто не отвечал. 
Утро сле­ду­ю­ще­го дня Зер­ныш­ко встре­ча­ло с тяже­лым сердцем.
“Что же я наде­ла­ло? Ведь тот, Кто звал меня — един­ствен­ный, Кто услы­шал меня в этом мра­ке. И раз Он — Тво­рец, навер­ня­ка Он зна­ет все. Он обра­тил­ся ко мне по име­ни, ска­зал, что любит! А я ста­ло Его упре­кать! Несчаст­ное я зер­но! Что же мне теперь делать? Я умру от горя! И нико­гда не дорас­ту до неба. А‑а-а!” — Зер­ныш­ко рыда­ло во весь голос. Оно сотря­са­лось от слез и совсем отча­я­лось когда-нибудь под­нять­ся и сно­ва устре­мить­ся вверх. Но вдруг сквозь пеле­ну стра­да­ния, Зер­ныш­ко почув­ство­ва­ло какую-то силу, кото­рая неза­ви­си­мо от него само­го напол­ня­ла все его тело. Мощ­ные пото­ки пере­ли­ва­лись вверх и вниз. И Зер­ныш­ко про­дол­жа­ло расти!
“Это не моя заслу­га, что я меня­юсь. Все мои тру­ды, ока­зы­ва­ет­ся, — не мои. По чьей же мило­сти я рас­ту? Неуже­ли даже если мои силы кон­чат­ся, я все рав­но дорас­ту до неба? Я все поня­ло! Тво­рец! Про­сти меня! Прости!”
“Я люб­лю тебя”, — донес­лось в ответ. 
О, как обра­до­ва­лось Зер­ныш­ко! Какое сча­стье, когда тебя любят! А тем более, когда тебя любит твой Тво­рец! От отча­я­ния не оста­лось и сле­да. И окры­лен­ное новой надеж­дой зер­ныш­ко при­ня­лось с еще боль­шей силой стре­мить­ся к свету.
Вре­мя от вре­ме­ни из мра­ка к нему под­пол­зал Чер­вяк. Он все вор­чал: “Ниче­го у тебя не вый­дет. Спи луч­ше. Сча­стье! Свет! Тьфу! И не надейся!”
Но Зер­ныш­ко боль­ше не слу
шало его тоск­ли­вые речи. В его серд­це тихо, но настой­чи­во зву­ча­ло: “Я люб­лю тебя!” И это при­да­ва­ло сме­ло­сти наше­му малень­ко­му герою. Что­бы, пре­тер­пев все, достиг­нуть желан­ной цели — уви­деть пре­крас­ное голу­бое небо.
И вот, нако­нец, настал тот дол­го­ждан­ный день. Сна­ча­ла Зер­ныш­ко не поня­ло, что про­ис­хо­дит. Ста­ло вдруг необык­но­вен­но теп­ло. Зем­ля вокруг Рост­ка (ведь теперь Зер­ныш­ко ста­ло Рост­ком) ста­ла не такой твер­дой. Тьма ста­ла рас­се­и­вать­ся, и появи­лись пер­вые лучи­ки солн­ца. Серд­це Рост­ка радост­но заби­лось в ожи­да­нии. О, неуже­ли, я сей­час уви­жу дол­го­ждан­ный свет? Росток изо всех сил рва­нул­ся вверх и … высо­ко под­нял свою голо­ву. Над зем­лей его осле­пи­ло яркое сол­неч­ное сия­ние. Чув­ство невы­ра­зи­мо­го вос­тор­га напол­ни­ло до кра­ев серд­це уста­ло­го пут­ни­ка. Он видел небо! Он видел солн­це! Он дышал све­жим воз­ду­хом! Как это чудес­но! Ему хоте­лось ото­рвать­ся от зем­ли и лететь в синее-синее небо! Каза­лось, что быть счаст­ли­вее сей­час было про­сто невоз­мож­но! Он огля­нул­ся вокруг и уви­дел вели­кое мно­же­ство его бра­тьев и сестер, таких же, как и он, ростков.

“О‑о-о, — шеп­тал Росток, — о‑о-о!” он искал и не нахо­дил тех слов, что­бы выра­зить, что он чув­ство­вал сей­час. Его серд­це гото­во было разо­рвать­ся от сча­стья. Сле­зы чисты­ми капель­ка­ми сте­ка­ли по зеле­но­му стеб­лю, и какое-то осо­бен­ное тор­же­ство напол­ня­ло всю его душу.
“Я люб­лю тебя!” — сту­ча­ло в вис­ках. “Я люб­лю тебя!” — отра­жа­лось в гла­зах бра­тьев и сестер. “Я люб­лю тебя!” — слы­ша­лось в све­жем вет­ре. Росток при­под­нял­ся на сво­их малень­ких еще кореш­ках, мед­лен­но воз­нес вверх листья-руки и закри­чал, что есть сил в свер­ка­ю­щую выши­ну рас­про­стер­то­го неба:

“Я люб­лю Тебя, Творец!”

А. К., п. Неболчи